Варьете

«Варьете» – самый пронзительный мюзикл из двух дюжин, написанных Сондхаймом. Его сюжет немного напоминает недавний фильм с Катрин Денев «За сигаретами» (Elle s'en va, 2013): если героиня Денев отправляется на реюнион былых королев красоты Бретани, то персонажи мюзикла встречаются в предназначенном на снос бродвейском театре, дабы вспомнить свои молодые годы, когда все они были звездами знаменитого ревю «Безумства Зигфелда».

Бродвейская премьера «Варьете» состоялась в 1971 году, а его герои музыкально и танцевально ностальгируют по далеким 1930-м. Зрители 2010-х, таким образом, оказываются в уникальной ситуации двойного воспоминания: о серебряном веке бродвейского мюзикла эпохи Бернстайна и Сондхайма, который ностальгирует по золотому веку бродвейского мюзикла эпохи Гершвинов, Коула Портера и Гарольда Арлена.

Эта двойная временная экспозиция реализуется в спектакле Доминика Кука благодаря простому, но действенному приему: на протяжение всего действия герои «Варьете» взаимодействуют со своими молодыми «я» из прошлого. В руках менее талантливого постановщика эта ситуация могла иметь самые гротескные последствия, однако Доминик Кук – серьезный драматический режиссер, прославившийся в нулевых и десятых серией выдающихся работ театре «Ройал Корт»; и он обогащает бойкие музыкальные номера и залихватский кордебалет высокой экзистенциальной драмой спорных жизненных выборов и упущенных возможностей.

Вернувшись в места «боевой славы» юности, главные герои мюзикла (две семейные пары: нью-йоркцы Бен и Филлис, а также Бадди и Салли из Финикса) попадают в освободительный плен своих былых, истинных «я». Брак обеих пар трещит по швам: Салли все так же влюблена в Бена, как и сорок лет назад; Бен настолько занят собой, что Филлис не может найти утешения даже в песнях своей молодости. Старый обветшавший театр скоро закроют и снесут, а герои Сондхайма окончательно постареют и сойдут со сцены жизни. Но прежде чем это произойдет, неистребимая Имелда Стонтон споет гениальные сондхаймовские ‘In Buddy's Eyes’ и ‘Losing My Mind’, и зритель поверит, что у ее героини и всех ее друзей и недругов будет еще один – пусть самый призрачный – шанс начать все сначала.